Между небом и землёй

Тишина. Тьма. Безмолвие. Пустота, кругом одна пустота.
«Где я? Что это? Что со мной?»
Саске огляделся, кругом была только тьма. Он не мог даже понять сидит или лежит. Тут он вспомнил всё что случилось. Стало ещё хуже.
— Простите меня. — Пересохшими губами произнёс он. – Итачи, прости…
Кто-то мягко взял его за руку.
— Итачи, прости меня…
Кто-то ободряюще сжал ладонь.
Тьма кругом не менялась.
— Я как всегда в полном дерьме. Отвратительно себя чувствую. И ещё… мне очень стыдно.
Чужая рука чуть погладила его. Во тьме ничего не было видно, было невозможно даже шевелиться.
— До меня всё дошло… Какая же я свинья… Всё это время… Я… Нет, ничего не говори, так только хуже. Я всё понимаю, отец… Отец есть отец. Но ведь я мог поступить по другому… Я виноват…
Ладонь ободряюще сжала вторая рука.
— Ты всегда был самым лучшим братом. А я… Да что там…
Руку снова чуть сжали.
— А ещё… Я умудрился поссориться с четыремя хорошими людьми. Двумя парнями и двумя девушками. Они, очень хорошие, лучше, чем я… Мне ещё никогда не было так стыдно… Итачи, прости меня.
Забрезжил свет. Саске поморгал.
Кругом было светло, над головой было белое небо. Спустя две секунды он понял, что это не небо, а потолок, и что он лежит, по-видимому в больнице, на кровати с мягким матрасом. Под головой была подушка. Ещё через секунду он понял, что слева на табурете кто-то сидит и гладит его левую руку.
Он повернул голову и замер.
Рядом сидела Сакура. И не выпускала его руку. Зелёные глаза смотрели прямо на него. Саске снова закрыл глаза. Руку не отпустили, ничего не изменилось. 

— Сачико… Ты очнулась?
Саске кивнул не открывая глаз.
Похоже мучения не кончились. И теперь он точно знал, как выглядит его совесть – она сидела слева на табурете.
Мягкая рука легла ему на лоб. Саске предпочёл бы, чтобы его застрелили.
— Ты в порядке?
Он снова молча кивнул.
— С…Сакура. Прости меня.
Сбоку раздался тихий вздох. Саске аккуратно высвободил руку и отвернул голову к стене.
— Ты знаешь… Я так волновалась. С тобой ведь могло что-нибудь случиться. Я просто места не себе не находила.
Саске стиснул зубы. Он бы предпочёл ещё раз получить по морде. Ему ещё никогда не было так стыдно. Он повернулся на бок, спиной к Сакуре.
— Сачико… понимаешь, я ведь так виновата перед тобой. Мне стыдно. Я…
— Сакура… Не надо. Ничего не говори.
Сакура замолчала. Её рука мягко опустилась ему на плечо.
— Сачико, я понимаю… Просто… Просто… Прости меня. Скажи, что прощаешь меня. Я так перед тобой виновата… Мне не следовало так делать.
Саске молчал. Внутренне он взвыл. Совесть душила. Он не сразу понял, что его глаза стали влажными.
— Сачико, пожалуйста, прости меня. – Сакура чуть склонилась над кроватью и приобняла его. – Не отворачивайся. Пожалуйста. Я чувствую себя таким чудовищем.
Саске скрипнул зубами и снова лёг на спину. Сакура вцепилась в его руку, обнимая её и шмыгая носом, готовая разреветься.
— Сакура… Не надо. Ничего не говори. Я вела себя просто отвратительно и была полной свиньёй, за что и получила… А ты… ты…
Саске второй раз за неделю заплакал:
— А ты… Ты приходишь сюда, и жалеешь меня-а! Мне так стыдно… И я даже не могу уйти…
Когда доктор вошёл в палату он увидел двух девушек, сидящих в обнимку и рыдающих в плечо друг друга.